В аэропорту Тель-Авива было спокойно и почти безлюдно. Суббота. Шаббат. Седьмой день недели по еврейскому календарю – день отдыха иудеев, в который Тора предписывает воздерживаться от работы и передвижения в транспорте. Этот день посвящен вечерней службе, зажиганию свечей и праздничной трапезе.
Нам предупредительно посоветовали взять такси до отеля, потому что уже стемнело, дорожные развязки сложные, и в первый раз лучше добраться быстро и без проблем. А в воскресенье, когда все начнут функционировать, пожалуйста, мы вас ждем, приезжайте за машиной. Так мы и сделали.
Дома снег, зябко, а мы в Тель-Авиве купаемся в море, загораем, болтаемся по магазинам, осваиваем архитектуру и настроение улиц, новую еду, знакомимся с людьми. 
Тель-Авив – «Холм Весны», как называли его первые репатрианты, в свете дня – радостный, уютный город, камерный, удобный и доброжелательный. На 15 километров растянулась променадом набережная. Облик города во многом сформирован незамысловатыми по дизайну белыми зданиями с каскадом террас в стиле баухауз. Из-за цвета, выгодного под ярким израильским солнцем, и многочисленности строений Тель-Авив называют еще Белым городом. 
За эту же особенность он включен в Список мирового наследия ЮНЕСКО. Это второй по значимости город в стране. Рождение государства Израиль, провозглашенное Бен-Гурионом, произошло именно здесь.
В уличных ресторанчиках мы наладились есть хумус – пасту из перетертого с чесноком, зеленью, лимонным соком, оливковым маслом и перцем турецкого гороха, закусывать ее сытными лепешками и пить чай с мятой. Полюбили кафе у моря, где на завтрак подают нежную слабосоленую рыбу, сладости и мучные изделия всех возможных вариантов. И, например, десерт из свеклы с мороженым, чем вполне можно удивить самых искушенных гурманов. А еще – потрясающие вина, с гармоничными букетами и замысловатыми вкусовыми композициями, о которых хочется говорить, но еще больше – пробовать.
Гулять по Тель-Авиву – удовольствие! Израильтяне дружественны, готовы дать для звонка свой сотовый, подробно объяснить, что непонятно. А то и проводить. Как, например, Дэвид. Мы приспосабливались к карте. А Дэвид наблюдал за нами, стоя чуть поодаль, потом он подошел и предложил свою помощь. Разговорились. Бодрый 76- летний дедушка родом из Канады, в Тель-Авиве живет давно. Дэвид пригласил нас к себе домой. Он выходил купить свежего хлеба. 
И вот мы сидим у него в гостиной, потягиваем банановый ликер, а хозяин рассказывает нам о своей семье. На прощание он угощает нас в ресторанчике фалафелем. Евреи говорят, что рождаются с фалафелем во рту. А поскольку арабы думают о себе так же, то это вечный спор – чей фалафель.
На окраине Тель-Авива, в Яффе, упомянутой еще в египетских письменах аж в 1600 году до нашей эры, покупаем сувениры. Этот древнейший город Палестины, в Ветхом Завете названный Прекрасным, произошел от сына Ноя Яфета, построившего здесь самый южный порт после Всемирного потопа. Мы заходим в музеи и художественные галереи, идем на мост загадывать желание и слышим вдогонку: «Эй! Бабушка! Бензин!» Это три слова, которые продавец знает на русском. Мы забыли в его сувенирной лавке пакет с подарками и вином… 
Город раскрывает свои объятия, щедро даря душе умиротворение и счастье. Стало темно. На берегу моря жизнь сосредоточилась и пульсирует маленькими фонтанчиками. Стоят машины, играет восточная музыка, молодые люди танцуют, едят, болтают. В старых кварталах города на темно-синем небе – россыпь голубых мелких звезд. Белые дома замерли в полупоклонах. 
Теплый, густой от специй и восточной еды воздух. Состояние внутренней невесомости. Сон наяву. Маленькие музеи за стеклом. Это магазинчики с удивительной утварью, мебелью, музыкальными инструментами. Завтра днем все это можно будет рассмотреть поближе, потрогать. Самое интересное, что запланированное с вечера на следующий день всегда складывалось иначе, даря нам новые открытия.
Акко – столица королевства крестоносцев неизвестного происхождения. По легенде, во время Всемирного потопа воды остановились у границы этого города, и выражение «до сих пор» на иврите стало названием Акко. С 2002 года Старый город внесен ЮНЕСКО в список Всемирного наследия. 
Ближе к утру мы приезжаем в Хайфу – третий по величине город в Израиле. Израильтяне говорят, что работать надо в Тель-Авиве, учиться в Иерусалиме, а жить в Хайфе. Льет дождь, но он не мешает наслаждаться жизнью. Мы на самом верху, в Верхней Хайфе. Окно в отеле – от потолка до пола, вся панорама этого прекрасного живописного города, раскинувшегося на склонах библейской горы Кармель, как на ладони. 
Нам приносят корзину фруктов и шампанское. Этот город – святыня бахайской религии. Но из-за дождя Бахайские сады закрыты. Музеи – тоже. Мы гуляем под зонтиками по Немецкой колонии и осваиваем одну из бесспорных достопримечательностей, доступную в дождь, – метрополитен, единственный в Израиле и самый короткий в мире, а потому внесенный в Книгу рекордов Гиннесса. Затем едем на Галилейское озеро, воды которого, по легенде, никогда не смешивались с водами Иордана. Там Иисус обрел свою веру в Петра. 
Там самая старая синагога и первая христианская церковь. Такая благодать и покой, что искренне веришь: здесь возможно ходить по воде, это не сказка. Глубоким вечером в небе горизонтально лежит яркий, едва нарисованный месяц. Тонкими рожками он упирается в небо, а под ним горит одна – единственная звезда Вифлеема. Они сопровождают нас всю дорогу, и несколько раз мы выходим из машины любоваться этим прекрасным сюжетом..
Тверия — один из четырех святых для евреев городов наряду с Иерусалимом, Хевроном и Цфатом, – по пути. В ней мы гуляем по ночным улицам, едим бурекасы – пирожки из слоеного теста с разными начинками, берем бутылку вина на остаток ночи и едем дальше. Наш путь лежит в Нетанию, приморский город в долине Шарон.
Проезжая из города в город, невольно восхищаешься пейзажами. Это спокойные для глаза, с приятным сочетанием неярких красок и света, равнины. Гористые белые пространства. Желтые с красным – пустыни. Как если бы в одном путешествии, в одном полотне соединились несколько. И если есть цель, к примеру, засветло доехать в новый город и погулять там, все равно остановишься в каком-нибудь хвойном лесу. Сладкий свежий воздух, красота и глубина проникают в самое сердце, и оно радуется себе и миру.
С таким ощущением я гуляла и по садам Ротшильда. В купальне термальная вода, летом туда ныряют люди, и приходят пить и купаться животные – лисы, например. Я бродила по развалинам римских терм, исследовала маршруты акведуков, которые и сегодня – русла термальной воды, многие века проникающей из недр земли, любовалась тысячами оранжевых маленьких солнц в мандариновых садах. Уже потом, на Мертвом море, мы очищали их от кожуры и вместо лимона использовали в утренний чай – красивые, сочные, но кислющие до невозможности, и с горчинкой. 
Пока не стемнело, мы заторопились в Кесарию, к римским развалинам. Закончился день в уютном рыбном ресторане на берегу моря. 
И вот наш путь сложился к Мертвому морю. Вовсю шла война в Секторе Газа, а мы без страха и упрека продвигались именно в ту сторону, отважно намереваясь посетить и Эйлат. Родственники и друзья присылали километровые sms-ки, интересуясь, как же мы умудрились приехать в пору начавшихся военных действий. Но война шла где-то там, мы узнавали о ней из новостей, да на дорогах появилось больше одетых в военную форму людей, а у шлагбаумов стали проверять багажники. В остальном все было прекрасно, и ничем не омрачено.
Ищем, где остановиться. Заезжаем в киббуцы. В некоторых выращивают апельсины жгуче-зеленого цвета, но при этом невероятно ароматные и сладкие. Ну, так, ради интереса и состязания на ежегодном сельскохозяйственном конкурсе. 
Киббуцы ангажированы. У израильтян популярен и развит внутренний туризм, и с пятницы по воскресенье вряд ли найдешь свободный номер. Эх, надо было нам позаботиться о своем отдыхе заранее… 
Первое знакомство с Мертвым морем было шоком. Оно было МЕРТВЫМ! Ни движения, ни живиночки. Стоячая плотная вода, на дне соль, спрессованная в камешки – белые колючки. Тишина. Вода выталкивает. Утонуть невозможно, плыть невозможно. Да и нельзя. Соль такой мощной концентрации, что запросто выест глаза. Мертвое море – самая низкая точка земного шара. И, представляя это, ощущаешь себя песчинкой на дне бассейна. Днем, фантазируя, что впадина – гигантский гамак, часов до четырех хорошо лежать на пляже, впитывать каждой клеточкой тела горячее, щедрое солнце, окунаться в плотную маслянистую воду. Если ее сразу не смыть, минуты через три выглядишь снеговиком. Поэтому ритуал: мертвая вода – живая вода, три раза, и я – красавица! Целебная грязь (после нее кожа шелковая), кремы и маски – и по приезде домой, между прочим, не я одна отметила, какой гладкой и ровной стала моя кожа, покрытая нежным загаром.
Я сижу на веранде ресторана. Окружающий цвет – сиренево-голубой. В момент, когда солнце садится, горы Иордании и море сливаются в белый. Воздух становится карамельным. Ветви деревьев в свете фонарей желтые, как песок. На противоположном берегу Иордания. Видно, как зажигается свет в домах. 
В канун Рождества мы приглашены в гости, поэтому меняем маршрут и отправляемся не в Эйлат, а в Иерусалим – миф сокровенный… 
В придорожном, совершенно киношном кафе под открытым небом, на обратном пути пьем чай с лимонной травой. Никто не хочет уезжать отсюда, все сидят и сидят за столиками с хипповскими рисунками… 
И вот он, город всем городам — Иерусалим. Белый, каменный, непостижимый и глубокий, как сон или тайна. Единая и неделимая столица Израиля, центр трех религий.
Первое место, куда привели нас ноги, – христианская церковь. Уставший от человеческого потока и сетований батюшка отпускал страждущим грехи. Наши тоже отправились в компанию отпущенных.
Я иду по улице. Кажется, она ровная, но я попадаю совсем в другую, чем планировала, часть города, потому что улочка изогнута полукругом, и я иду по спирали. Девушка с книжкой в руках хочет выяснить, куда ей. «Слиха, ани ло мевина» (Извините, я не понимаю). Старик с пейсами, в черном пальто и широкополой шляпе показывает пальцем на карте место, и тоже хочет узнать, как пройти. Нас троих спасает молодая еврейская мать, энергичная и жизнерадостная. Она видит нашу растерянную компанию и быстро объясняет каждому его маршрут. «Тода! Тода!» (Спасибо! Спасибо!) – в три голоса благодарим мы ее и отправляемся каждый своей дорогой. 
В Иерусалиме я абсолютно счастлива.
Следующие дни сложатся в новые знакомства, прогулки по Старому городу, на Масличную гору, в арабские кварталы и по маршруту христианских святынь. Иерусалим спокойно и просто лежит своими порогами, принимая всех, как любящий родитель, научивший ребенка ходить. Как в еврейской притче, в первый раз, подхваченный заботливыми руками, ты испытываешь благодарность и доверие, а второй раз, упав, чувствуешь жизнь… Иерусалим – это энергия, тонкая, холодная, пронзительно звенящая. Это – твоя душа. Источник жизни.
Откуда я все это знаю? И что все это правда? Иерусалим – город, неподвластный логике.
Уезжаю я легко. Меня даже не напрягает двухчасовой досмотр багажа. Из любви к вояжам я посещала арабские страны, а это повод меня задержать и долго допрашивать.
Дома по дороге из аэропорта любуюсь закатом. Водитель расспрашивает меня об Иерусалиме. «Иерусалим – он повсюду. Его аура распространяется на весь земной шар. Святое место, куда ведет все на свете. Потому что он связан с небесами», – вспоминаю я чьи-то слова… 
Ольга Лаптева